Вернувшись в реконструированное историческое здание, Московский академический Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, словно вдохнув свежего воздуха, одну за другой выпускает интересные премьеры. Но нынешняя вызвала удивление – театр решился расстаться со своей визитной карточкой – «Евгением Онегиным», созданным еще Станиславским.

Именно с этой постановки 1922 года начался Музыкальный театр. Спектакль студии в Леонтьевском переулке, шедший под рояль в зале с «архитектурной аркой и четырьмя большими мраморными колоннами», позже был перенесен на большую сцену, где подновлялся и «освежался» в течение семидесяти лет.

Не одно поколение певцов выросло на «Онегине» Станиславского, а знаменитые арка и колонны – основа сценографического решения, стали не только символом спектакля, но и всего театра. И вот обветшавшие символы сданы в музей, оставшись легким призраком в новом оформлении Давида Боровского (это одна из последних работ большого мастера). Обветшавшие исполнители главных партий переведены режиссером Александром Тителем на партии возрастные, а обросшая штампами музыка должна предстать в своем первозданном, «свежем» звучании. О новой постановке рассказывает главный дирижер театра Феликс Коробов:

– Феликс, Вы ведь не успели постоять за пультом «исторического» «Евгения Онегина»?

– Да, этим спектаклем я не дирижировал. Конечно, я знаю, я его видел, играл как виолончелист – тоже здесь. Для меня это вообще первое обращение к «Онегину».

– Насколько новый спектакль будет отличаться от постановки Станиславского?

– Это очень сложный вопрос, тяжелый. Дело в том, что история «Онегина» очень своеобразна и сама по себе интересна. В нашем сознании эта опера настолько знаковая, как «Лебединое озеро» в балете, что мы забываем о том, что когда «Онегин» появился на сцене, то это была революция. революция в опере, в оперном искусстве. Чайковский перевернул многие представления об оперном театре и о том, что должно быть на сцене. Недаром он говорил, что отдаст «Онегина» только в консерваторию. Он хотел, чтобы этот спектакль пели незаштампованные артисты, чтобы это было ближе к студийности, чем к имперскому театру. С тех пор прошло много лет и «Онегин» стал визитной карточкой русской оперы, превратившись именно в такой большой, качественный, с многочисленными наслоениями традиций, «имперский» спектакль. Все знают обо всех возможных ферматах в партии Ленского, хотя лично Чайковским выписаны всего две. Масса всего традиционного, шедшего на всех сценах и передающегося из постановки в постановку. И забывается  главное слово, употреблявшееся Чайковским в момент написания этой оперы. Оно неожиданно возникло в письме к брату: «Я напишу прелестную оперу». И дальше в течение месяца во всех письмах: «Я написал прелестный квартетик: две старушки и две девочки», «Я написал прелестную сцену»... И вот эту прелесть партитуры я хочу передать. Главное для меня было – посмотреть на партитуру свежим взглядом, попытаться идти от музыки. Не то, к чему все привыкли, что все знают, а посмотреть как на только что написанное произведение. Как будто бы не было всех этих лет и традиций, превратившихся в штампы. А удалось, не удалось – посмотрим. Хотелось сделать такой свежий, искренний и современный спектакль. революционность, которая была у Чайковского возможна сейчас только если постановка будет искренней и современной. Современной по общению персонажей, не по выпеванию заученных фраз, а именно по общению.

– А режиссер, Александр Титель, с Вами согласен?

– Да, мы идем в одном направлении.

– Новый «Онегин» будет сильно отличаться от «исторического»?

– Да, конечно, потому что прежняя постановка была традиционной, она была обусловлена многими факторами, и оформлением, и всем остальным. Это абсолютно другой спектакль. И сценически прежде всего. Абсолютно новая сценография – это последняя работа Давида Боровского, который успел сделать всю подготовительную работу, до макета. На мой взгляд это один из самых гениальных его макетов – с одной стороны классичность (мы не играем «Онегина» в джинсах, мы играем его в той эпохе), а с другой – феноменальное ощущение театра. То есть «Онегин», идущий в театре. И это дает свежесть и живость, тот воздух, который должен быть на сцене.

– Феликс, в новой постановке и исполнители новые? Свежие?

– В основном да. Вся молодежь в спектакле – новая, я имею в виду Онегина, Ольгу, Ленского, Гремина, Татьяну. Многие из них пришли в театр вообще после пожара и реконструкции и не выходили на старую сцену. Все консерваторские ребята, которые, как нам кажется очень подходят к нашему «Онегину». Почти то, о чем мечтал Чайковский. Те, кто пели раньше Татьян, сейчас перешли на старших Лариных.

– Какая сюжетная линия станет доминирующей в Вашей постановке? Ведь есть разные варианты?

– Давайте поговорим об этом немножко поближе к премьере. Пока рановато... Если Титель расколется, пусть расскажет...

– Боюсь, что не расколется...

PRS.ru, 25.04.2007