– Игорь, как возникла идея воплощения «Парфюмера» в музыкальном жанре?

– Идея мюзикла появилась давно. Я познакомился с этой книгой, когда она еще не была издана в России – мой приятель-книгоман, очень хороший художник Саша Веревкин, предложил мне прочитать «Парфюмера» в электронном виде. Тогда, в 1997-98 году никто еще в России не слышал ни «Парфюмере», ни о Зюскинде. Вот с того времени я и ходил под впечатлением от этих образов, что-то пробовал. Ведь когда я пишу песни, я тоже подпитываюсь какими-то литературными произведениями. Даже в самую простую песню ты вкладываешь более глубокий смысл, черпая из литературы, из каких-то жизненных ситуаций. Это помогает и обогащает собственное творчество.

– Вашим соавтором стал поэт Юрий Рыбчинский?

– Идея этого мюзикла меня все больше и больше увлекала, я все больше загорался, и стал выяснять, кто из наших поэтов смог бы это сделать? И в итоге я обратился к моему старому соавтору, другу – Юрию Рыбчинскому, который живет и творит в Киеве. О нем очень много можно рассказывать, в песенном жанре он никогда не дает паузы, он постоянно в работе. На мое предложение, он, с большим трудом прочитав роман, сказал: «Подожди, но я должен его полюбить, этого Гринуя, этого негодяя, чтобы из меня полились какие-то строки. Я должен в него вселить искру не только от дьявола, но и божью. Ведь это, в своем роде, Моцарт своего времени». И мы стали исходить из понятия «гений». Можно сказать о Гринуе, что он гений? Можно. Потому что создать запах, который покорил мир – это как музыка, как поэзия. Он как Моцарт, как Пушкин, как Паганини. То есть скрипачей много, а Паганини один, композиторов много, а Моцарт почему-то остался в истории один. А в его тени – великие: Рамо, Сальери и многие, не буду перечислять всех. Гринуй, я думаю, тоже многих оставил в тени и мы стали приравнивать его к таким же гениям в искусстве. И только благодаря этому мы вышли на какую-то концепцию рок-оперы. Мы решил, что этот гениальный парфюмер должен всем объяснить, ради чего он пошел на эти преступления. И люди должны его жалеть или ненавидеть, или полюбить, в конце-концов, потому, что мы считаем – гений всегда носит в себе долю злодейства.

– Когда это было?

– Это было года три назад. Я попросил Рыбчинского сделать два-три номера, чтобы я мог что-то сочинить. Он сделал и у нас получились отдельные композиции, которые позже вошли в мюзикл. И буквально год всего, как мы сели и стали сочинять целиком – от начала и до финала. К этому времени книга стала продаваться и тема оказалась очень интересной массам, каждый что-то находит в этом произведении. Кто-то говорит: «Гениально!», кто-то говорит: «Фу, какая мерзость!», но все равно – он прочитал. А потом, когда услышал, что уже снят фильм, я стал быстрее работать – назрело, востребованная тема требовала выхода.

– То есть, в мае Вы представите «Парфюмера» публике, но в концертном исполнении?

– Сейчас речь не идет о постановке мюзикла, это – уже следующий этап. Бог знает, может на Бродвее заинтересуются этой музыкой. Но, чтобы кого-то заинтересовать, я должен сам сделать. Отдавая свое произведение театру, ты все равно отдаешь его на растерзание какой-то коммерции. А я отношусь к «Парфюмеру» больше как к опере, серьезному жанру, а не как к шоу. Уже были попытки обращения к роману Зюскинда, в Москве, по-моему, постановки три-четыре было. Каждый что-то хочет из него вынести и, как правило, это получается все-таки шоу. Они год покрутились и заглохли, ничего уже нет. У меня немножко другое – каждый номер из нашего «Парфюмера» я могу петь всю жизнь. Это не сиюминутное на злобу дня произведение, там каждый номер отвечает состоянию, которое сопровождает нас. Это глубокое, философское понимание запахов, а ведь запахи – это и звуки, звуки – это живопись, живопись – это наука, наука – это все... Все взаимосвязано.

– В 22 мая я сам буду исполнять заглавную партию, но не входя в образ, буду показывать музыку. Потому что Парфюмера на сегодняшний день нет. Во всяком случае из тех, кого я знаю, кого я послушал – нет. Здесь нужны многие компоненты творческие – голос, внешность, это очень важно, и, конечно, внутренний мир. И пока его арии буду исполнять я, у рояля.

– И напоследок – о чем Ваш «Парфюмер»?